"Вяземский Яргический календарь жизни Бабы-Рожаницы в распашных тяжёлых бранных двухслойных понёвах." Часть 2.

Первая и третья части статьи.

Яргические времена.

Девичество. В девичестве понёвы не носили.

Свадьба. Впервые девицу в печальную понёву одевали с утра первого дня свадьбы и сажали в ней на Посад. В Вяземке старухи помнят рассказы своих матерей об обряде первого надевания понёвы, бытовавшего на рубеже 19-20 в.в. Понёву брала в руки мать (крёстная) и заставляла невесту с лавки прыгать в растянутую одежду, говоря: «Скоц, доцка! Скоц, доцка»! На что она отвечала: «Хацу скацу, хацу не скацу»! [1]

Как только невеста вскакивала в одежду, так сразу же печальную понёву о 3-х яргах гашником завязывали на её бёдрах. Старожил Вяземки Г. Турбуев, известный своими краткими суждениями, так выразился: «Это был закон. Панёву надевали к Посаду. Девка становилась бабой».

В позднем вяземском обряде надевания понёвы отсутствовало прыганье в понёву, но продолжала сохраняться важность действа. Невеста «клала» три земных поклона отцу, целовала икону и отца, повторяла это матери, а потом крёстному и крёстной, которая стояла со своей иконой. После этого понёву три раза обводили вокруг её головы и подвязывали на бёдрах («мослах») невесты.

Следует подчеркнуть, что обряд продолжал сохранять древние звенья совершаемого: присутствие родителей и крёстных подчёркивало духовность производимого; трёхкратный повтор – наидревнейшая индоевропейская деталь обряда; обвод вокруг головы свидетельствовал о важности происходящего.

В Малой Ижморе понёву впервые надевали на невесту в первый день свадьбы. Мать брала понёву в руки и просила дочь: «Прынь, прынь доцка в панёву». Невеста голосила во всю мочь и отвечала: «Хацу вскацу, хацу не вскацу».[2] Понёву надевали и невесту сажали на Посад.[3]

В 1916 г. Н. Яковлев в материалах по одежде донских казаков приводит описание ушинского обряда надевания понёвы. Обряд он относит к свадебному, выполняемому непосредственно перед Посадом. Невеста стоит на скамейке, перед ней держат понёву, отец упрашивает: «Скоц, доцка, скоц». Невеста отвечает: «Хоцу скацу, хоцу не скацу». После долгих упрашиваний невеста прыгает в понёву. Этим она выражает своё согласие на замужество.

Обряд выполнялся в селе Краишевка Саратовской губернии, куда по словам самих «цуканов» они переселились из Ушинки Пензенской губернии.[4] Весьма интересно, что здесь Н. Яковлев передаёт говор цуранов, в котором явно звучит северное оканье.

Подробное описание ушинского обряда надевания понёвы значительно ранее (в 1898 г.) было сделано А. Васильевским: «Перед обрядом Посада невеста становится на лавку около кута, а к ней подходят две родственницы, мать и тётка с понёвой, подходят с понькою, которую держат полукругом. Тётка обращается к невесте: «Послухайка, ты моя племянушка, что я те буду баить. Надень-ка ты на себя понявушку в божий храм под святый венец».

Невеста стоит с непокрытой головой с распущенными расчёсанными волосами и вопит, но ничего не отвечает, а главное, не цыкает (прыгает) в поняву. Тогда начинает упрашивать невесту сама мать: «Мила ты моя доценька, ненаглядное ты моё садовое яблоцко, ты у меня была послухная безответная, цыкни-ка ты на мои слова во свою тонцайшу понявоцку».

Невеста цыкает через поньку, а мать и тётка обертывают её понькою и завязывают напереди поясом (гашником). Невеста, упавши в объятия матери, начинает страшно вопить с причитаниями: «Куда ты меня, матушка, собираешь, куда ты провожаешь». Мать утешает свою дочь.

Завязавши как следует поньку, тётка и прочие родственники бросаются отнимать плачущую невесту от матери, а брат тотчас надевает на невесту венчальные башмаки, в которые предварительно все присутствующие кладут деньги, кто сколько может. Невеста обувает башмаки вместе с деньгами».[5] Нами в этом селе записаны сведения, что понёву на свадьбу надевал старший брат, он же после Посада сажал невесту в тарантас ехать под венец.

После многих обрядов первого дня свадьбы, совершаемых в доме невесты и жениха, ближе к вечеру, невеста в доме своего отца переодевалась в праздничные, красные одежды и печальную понёву сменяла на красно-полосатую, добрую об одиннадцати яргах. Вся свадебная добрая сряда в М. Ижморе называлась ярга,[6] в Вяземке – посвятница. В последующие дни свадьбы невеста одевалась в другие добрые сряды и понёвы об 11 яргах.

Родославное время. Наивысшим изначальным возможностям по деторождению соответствовала красно-полосатая понёва о 11 яргах. Мощная детородная и любвеобильная сила женщины выражалась громадным средоточием ярг-знаков в её сряде. Только одна понёва посвятница содержала сотни оберегов – крестов с загнутыми концами. Именно в понёве посвятнице молодая должна была ходить несколько первых лет своего замужества.

Все другие одежды сряд этого подтипа, также насыщены наибольшим количеством знаков-оберегов, знаками ярги, что и определило имя первой бабьей доброй сряды - ярга. Баба в это время представлялась весенним Солнцем в начале своего пути, дающим земную жизнь человечеству. Именно такой образ создаёт понёвный солнечно-космический календарь жизни о женщине родославного времени.[7]

С увеличением возраста соответственно возрастам родославия последовательно носились красные понёвы о девяти, семи, пяти яргах (снимок 1). Если у матери выходила замуж дочь или появлялись снохи, то она могла переходить на ношение синих понёв о пяти яргах. Понёвы о одиннадцати яргах имелись в срядах наиболее состоятельных и рукодельных крестьянок.

Последетородное время. Его начало определялось каждой бабой самостоятельно. Первое время носилась понёва, у которой определяющий знак – полотно – тёмно-синего цвета, а распределяющий знак – сряда – о 3-х (5-ти) яргах. Ближе к 75 годам надевалась понёва об одной ярге. Глубокие старухи 90-100 лет носили лягощецки – это понёвы, сшитые из холста обычного переплетения с белыми узорами.

Смерть. В Вяземке понёвы в «смертную абряду» не входили. Баб и старух хоронили без понёв. Когда старуха подходила к смерти, то она лежала уже без понёвы. Вяземские бабы говорят: «Старухи уже на смерть лежат без панёвы».[8]

В селе всем известен случай, когда умершую похоронили в понёве. О нём здесь хорошо помнит старшее поколение. Это была необычная женщина, наследственная, не в одном поколении, знахарка по детским болезням. Перед смертью она наказала похоронить её в понёве и других бабьих одеждах. Наказ был исполнен и вследствие его необычности оставил свой след в памяти старшего поколения.

В Ушинке и Ижморах баб хоронили в понёвах, соответствующих своему возрасту и положению.

Сварожьи времена.

Праздники. Баба рассматриваемого нами возраста (24-31 лет) на самый торжественный день Годового праздника наряжалась в понёву посвятницу, т.е. красную понёву с подподольником о 11-ти яргах. На другой день – о 11-ти яргах. На третий день – о 9-ти яргах, а по будням, навыход носила о 9 (7) яргах понёвы. Молодуха на каждый день праздника имела разные понёвы, но все об 11 яргах. Каждому возрасту родославного времени соответствовали свои понёвы, своя последовательность ношения на праздники (табл. 1).

Бабы последетородного состояния на праздники наряжались в лучших синих понёвах о 3-х (5-ти) яргах (снимок 2, 3), старухи об 1-й ярге, а на следующий день такие понёвы сменяли другими, с теми же 3 (5) (одной у старух) яргами, но менее праздничными. Самые старые старухи выходили в цёрных понёвах с узкой белой яргой на нешироком подподольнике (табл. 1).

Праздничность понёвы этого времени определялась несколькими чертами. Более праздничной считалась та, у которой полоса бранья узоров ткалась шире, краски сочнее, многоцветнее, сложнее. Новую понёву среди равных находили более праздничной, при равнозначности иных признаков.

Характерные построения яргов из различного сочетания сложных ключевых знаков заставляет нас предположить, что эти сочетания, а также их количество, имели своё определённое значение. В зависимости от этого, составляли они главную или другие ярги – определяли степень праздничности, возраст и другие положения и состояния женщины. Вопрос требует дополнительных исследований.

Солдатки, вдовы, а также бабы в печали наряжались в лучшие понёвы своего положения и состояния (табл. 1).

Печаль. Понёвы об 1-й ярге в составе белой сряды носились всеми бабами, женщинами (кроме вековух) в течение первых сорока дней большой печали. Последующее время, время малой печали, все бабы и солдатки, надевали понёвы о 3-х яргах, [9] а старухи продолжали носить лягошецки. При этом бабам детородного состояния и солдаткам полагались красные печальные понёвы об 1-й и 3-х яргах (снимок 6), а синие печальные понёвы об 1-й и 3-х яргах носили пожилые бабы (снимок 5). Старухи печалились в тёмно-синей понёве об одной ярге.

Таблица 1 - Праздничные понёвы вяземской крестьянской родовой культуры. С. Вяземка.

В узорах понёв этого времени преобладали белый, зелёный и красный цвета. В Ушинке говорят: «Пецальная понёва эта юбка, палатно у неё цёрная, тёмно-синяя, а падольницек красный и рисунок на нём белый, белая халщовая рубаха и на голаву белый платок».[10]

По выходу из печали полагалась понёва соответственно возрасту, положению и состоянию крестьянки.

Солдатство. В первые годы после ухода мужа солдатка носила красную понёву о 3-х яргах, ближе к приходу мужа о 5-ти, а по возвращении его со службы – согласно своему возрасту. В случае повторного ухода мужа на войну, солдатка вновь облачалась в белые печальные сряды с понёвой о 3-х яргах.

Вдовство. Удова обязана была ходить всю жизнь в синих печальных понёвах об одной или, что допускалось обычаем, о 3-х яргах.

Вековушество. По обычаю, вековуха не имела права ношения заготовленных ею понёв и других бабьих и девичьих одежд. Это было обычаем, построенном на целесообразности и тысячелетних исконях. В 20 столетии, и сегодня здесь это воспринимается как само собой разумеющееся.

Существенное значение для изучения календаря жизни и знаков различной природы имеет отчётливое понимание важности граничных переходов из одного времени в другое и, особенно переходы из яргического в сварожье и наоборот.

Переходы в яргических временах целесообразно обозначать переходом яр-яр – яргический переход. Переходы в Сварожьих временах – Сварожьими га-га. Переход с яргических в духовные яр-га – прямой ярго-сварожий и обратно - га-яр – сварго-яргический.

Особенно интересна отчётливая, яркая смена содержания знаков различной природы при переходе из одного времени в другое, но в наибольшей мере смыслы проявляются при переходе от яргических времён к Сварожьим и обратно. Эти переходы подводят нас к выявлению сущности исследуемых знаков, содержащих в них смыслов Культуры.

Календарная вязь отображения вяземского яргического календаря жизни создана на сочетании двух знаковых подсистем. Первая – это цветовая знаковая вязь, построенная на изменении цветов определяющей знаковой детали и, вторая – линейная знаковая вязь, выстроенная посредством изменения количества ярг на распределяющей знаковой детали.

При каждом изменении состояния и положения женщины, духовного состояния общины (Рода) календарь отзывается немедленным изменением знаков на определяющей и распределяющей частях: цветом полотна (красный, синий, чёрный) и числом ярг на подподольнике понёвы, увеличиваясь или уменьшаясь каждый раз на чётное количество рядов, по одному влево и вправо от срединной ярги (или иным скачком), оставаясь при этом постоянно нечётным числом: 1, 3, 5, 7, 9, 11. Изменение числа ярг происходит в горизонтальной плоскости полотна и ярусов ярг понёвы.

Таким образом, мы его называем вяземским солнечно-космическим, горизонтально-нечётным, духовно нравственным бабьим календарём жизни, календарём жизни бабы-рожаницы. Нечётный счёт Великорусами использовался при строительстве. Так крестьянская изба всегда имела нечётное количество венцов 19 или 21.[11]

Подобная календарная вязь меры и различения очевидна в тканых узорах рубах, нагрудников и запонов вяземской культуры. Она прослеживается в полотенцах, возможно, и мужские одежды несли на себе слабый сколок подобной вязи. Такое единство подхода, проведённое в знаковых системах мужской и женской одеждах, а также вещах обрядового назначения, указывает на глубокую древность возникновения явления, на самостоятельное, самодостаточное развитие мировоззренческих представлений.

В родотворящей основе календаря незримо присутствует сравнение возможностей бабы, - продолжать жизнь человеческую, и Солнца – продолжать жизнь на Земле. Естественное сравнение привело к показу времён жизни, состояний женщины через яргу как образ человеческого и Солнечного плодородия.

Переход «бабы» от творения Рода человеческого к духовному состоянию, т. е. состоянию взаимодействия с «родителями» и «мiром», с душами людей, также отражается количеством ярг на подподольнике.

Числа 1 (один) и 3 (три) – числа переходных состояний. Ярга посредством их выступает мерой духа и души человека. Выражение духовного состояния человека и общины, «мipa» посредством ярги служит проявлением её магических свойств.

Использование цветовой знаковой подсистемы, как определяющей начала времён, подчёркивает глубокое постижение сущности бытия создателями и указывает на весьма древнейшие корни её происхождения. Очевидно, что использование ярги-свастики в качестве знаковой основы календаря также подчёркивает древние корни его происхождения.[12]

Сегодня понёвные календари жизни баб-рожаниц нами открыты во многих крестьянских Родовых Культурах: чернавской, секиринской, пупковской, буто-салтыковской (Рязанская обл.), сядемская (Тамбовский край), роговатовской, афанасьевско-глуховской (Белгородская обл.) и др. В науке известен ряд древних Славянских календарей с ярго-солнечной основой.

Начало и продолжение в первой и третьей части статьи.