Махабхарата – величайший летописный памятник Культурного Наследия Древней Руси. Часть 34.
Автор:
Всеславъ
− соратник Родобожия.
В тридцать четвёртой части этой статьи мы продолжаем знакомство с Махабхаратой, осмысливая её Древние Славяно-Арийские образы. Перед началом чтения 34-й части статьи советую прочитать сначала её предыдущие части:
Разъяснение древних Славяно-Арийских образов.
Разъяснение образов, встречающихся в этой главе, даётся не в алфавитном порядке, а для удобства усвоения их смысла – в порядке их появления в тексте стихов.
Сарама. В соответствии с Симфоническим Санскритско-Русским Толковым Словарём Махабхараты академика Б.Л. Смирнова (в дальнейшем, для краткости – ССРТСМ): Сарама – имя «Матери собак», мамка Сканды.
Рассмотрим образное значение имени Сарама: меняем взаимозаменяемые буквы «С» на «Ц», получаем – Царама: Цара – Царица (Царственная, Верховная, Главная), Ма – мать. Совместив образы воедино, получим: «Царственная Мать или Верховная, Главная Мать».
Аруни. В соответствии с ССРТСМ: Аruna – «заря», «лазоревый», «красноватый»; возничий Солнца, брат Гаруды, Небесной птицы, на которой летает Бог Вишну.
Образное значение имени Аруни таково: А – Асъ (Азъ – Богочеловек), Р – Реци (Речь), У – Устой, (Традиция), Н – Ны (Наш), И – Истина. Объединённый образ: «Наш Богочеловек, рекущий об Истине, Устоях и Традиции».
Упаманью. В соответствии с ССРТСМ: Upamа – отношение близости, сходства, подобия.
Рассмотрим образное значение имени Упаманью: У – Устой, (Традиция), П – Покой, А – Асъ (Азъ – Богочеловек), М – Мысль, Н – Ны (Наш), Ь – связь Небесного и земного, Ю = ИУ = И – Истина, У – Устой, (Традиция), Совмещённый образ: «Наш Богочеловек, мыслящий о Небесной Истины и Покоя с земными Устоями и Традицией».
СОЖЖЕНИЕ ЗМЕЙ.
Ади Парва, главы 3, 8-52.
ТРИ УЧЕНИКА МУДРОГО СТАРЦА.
Затем совершили Обряд погребальный.
Жрецы и вельможи, весь город печальный,
Простились навеки с Царём знаменитым,
Коварной, змеиною силой убитым.
Замолкли унылые звуки рыданий, —
Другого избрали Царя горожане.
То был Джанамеджая, отрок незрелый,
Парикшита сын благородный и смелый.
Вы помните Матери Змей предсказанье?
Сказала она сыновьям в наказанье:
«Придёт Властелин в заповедное время,
Предаст он огню ядовитое племя.
Придёт Джанамеджая, змей уничтожит,
Змеиному роду конец он положит».
Не знал о заклятии отрок-властитель,
И царствовал мудро Державы блюститель.
Однажды, питая к Богам уваженье,
Он жертвенное совершал приношенье.
Молвленья не молкли, и пламя не гасло,
Горело, шипело топлёное масло.
Рождён от Царамы,[1] Божественной Суки,
Щенок прибежал на влекущие звуки.
Смотрел он, как масло лилось в изобилье.
Тут братья Царя его крепко избили.
Он ринулся к Матери с визгом и лаем.
Царама, — из сказа правдивого знаем, —
Считалась одним из творений почётных,
Являлась Праматерью диких животных.
Спросила: «Сынок, кто побил тебя, милый?
Кто – горя причина, обидчик постылый»?
«Царя Джанамеджаи старшие братья
Побили меня. Заслужил он проклятья»!
«Но ты пред Царём виноват, очевидно»?
«Вины за мной нет, потому и обидно.
Спокойно стоял я, не пел, не плясал я,
И масла топлёного там не лизал я».
Царама, разгневана горестью сына,
Помчалась, предстала глазам Властелина,
Предстала с обидой, с такими словами:
«Ни в чём не виновен мой сын перед вами,
А так как, ни в чём не повинный, избит он,
То будешь ты Роком Всевластным испытан,
Узнаешь ты мощь Рокового Удара,
Настигнет Владыку нежданная кара».
Впервые в печали, впервые в тревоге,
Сидел Джанамеджая в царском чертоге.
Он думал: «Жреца мне домашнего надо,
От слов его чистых мне будет отрада,
Грехов моих действие он уничтожит,
Советом утешит, молитвой поможет».
В то время жил некий Подвижник в покое.
Учились у Мудрого – юношей трое,
Учились его Совершенному Знанью
Вот Аруни кликнул Ведун поседелый:
«Ступай и отверстье в запруде заделай».
Отправился Аруни, начал трудиться,
Но это не ладится, то не годится,
И что ни предпримет и что ни построит,
Отверстье в запруде никак не закроет.
Хорошее средство искал он, горюя,
Нашёл — и подумал: «Вот так поступлю я».
К воде наклонился он, широкогрудый.
Закрыл своим телом отверстье запруды.
Так несколько суток в воде пролежал он,
И собственным телом поток задержал он.
Мудрец, ожидая, интересовался:
«Куда это Аруни верный девался»?
Он юношам молвил: «Где Аруни ныне?
Давайте, все трое, пойдёмте к плотине».
Пришли — и воскликнул дающий Обеты:
«Эй, Аруни, сын мой, мы ждём тебя, где ты?
Поняв, что Ведун и друзья появились,
Тотчас из отверстия Аруни вылез.
Сказал он, представ пред Учителем: «Вот я!
Работал весь день и всю ночь напролёт я,
Не смог я заделать отверстье в плотине,
И в реку вошёл я по этой причине.
Хотел я с порученным справиться делом.
Поток задержал своим собственным телом.
Услышав твой голос, я выпустил воду
И встал, твоему благодарный приходу.
Приказывай: видишь, стою пред тобою,
Доволен я буду работой любою».
Ответил Учитель: «За это смиренье,
За то, что исполнил моё повеленье,
Ты Вечное Счастье получишь в награду,
От Гимнов Свещенных – познаешь усладу,
Сердца озаришь просвещённой беседой, —
Ступай, людям Конъ разъясняй, проповедуй».
… Другой ученик, молодой Упаманью,
Однажды Учителя внял приказанью:
«Иди, Упаманью, мой сын, ты в долине,
Смотреть за коровами будешь отныне».
Весь день проведя за работою мирной,
Пастух возвратился — румяный и жирный.
Увидев, что, полный, веселый, стоит он,
Воскликнул Учитель: «Ты слишком упитан!
Но где ты источник нашёл пропитанья»?
А тот: «Я прошу у людей подаянья».
Наставник ответил: «Со мною ты связан,
Ты жертвовать мне пропитанье обязан».
Сказал Ведуну Упаманью: «Понятно».
Послушный, он к стаду вернулся обратно.
Домой на закате пришёл он однажды:
Ни голода, видно, не знал он, ни жажды!
Опять перед Старцем, румяный, стоит он.
Воскликнул Учитель: «Ты слишком упитан!
А я-то считал, что живёшь ты не сладко,
Добытое — мне отдаешь без остатка!
Но где ты теперь достаешь пропитанье»?
А тот: «Отдаю тебе всё подаянье,
Но я на Судьбу не ропщу, не горюю:
Я милостыню собираю вторую».
Воскликнул Наставник: «Ты Честь попираешь,
Ты жаден, мой сын, ты людей обираешь.
Притом, ты и мне оскорбленье наносишь,
Когда подаянье вторично ты просишь».
Сказал Упаманью Светому: «Понятно».
Послушный, он к стаду вернулся обратно.
Вот вскоре на время покинул он стадо:
Вручить подаянье Учителю надо.
Опять перед Старцем, румяный, стоит он.
Воскликнул Наставник: «Ты слишком упитан!
Ты всё подаянье сполна мне приносишь,
Вторично ты к людям не ходишь, не просишь,
Живёшь ты, моим подчиняясь условьям, —
Но чем»? — «Молоком я питаюсь коровьим», —
Сказал Упаманью, свершая поклоны.
А Старец: «Мой сын, преступил ты за Коны.
Тебе дозволенья на это я не дал,
Чтоб вкус моего молока ты изведал».
Сказал Мудрецу Упаманью: «Понятно».
Послушный, он к стаду вернулся обратно.
С коровами побыл их друг неразлучный,
Пришёл на закате по-прежнему тучный.
И вот пред Учителем робко стоит он.
Воскликнул Мудрец: «Ты все так же упитан!
Ты всё подаянье сполна мне приносишь.
Вторично ты к людям не ходишь, не просишь,
Живёшь, молоком не питаясь коровьим, —
Скажи, почему же ты пышешь здоровьем»?
Сказал Ученик: «О, Наставник почтенный!
Теперь я питаюсь обильною пеной:
Её подают мне губами своими
Телята, сося материнское вымя».
Наставник сказал: «Благородны телята.
Добру, состраданью верны они свято.
Тебя сожалея, — узнай же им цену! —
Они испускают обильную пену.
Страдают они от своей благостыни.
Не смей же и пеной питаться отныне!»
Светому ответив послушливым словом,
Опять Упаманью вернулся к коровам.
Жрецу отдавал он суму с пропитаньем,
А после не шёл за вторым подаяньем,
Не пил молока и не трогал он пены.
Почувствовал голод страдалец смиренный!
Однажды, унылой дорогой блуждая,
Четвёртые сутки в лесу голодая,
Увидел он листья растения арки,
Что были, увы, непригодны для варки,
На вкус отвратительны, горьки и едки.
Но листья сорвал он, в отчаянье, с ветки,
Поел их — и вздрогнул от боли великой:
Ослеп он, калекою стал, горемыкой.
Он долго скитался, с молитвой и плачем,
И в яму внезапно свалился, незрячий…
Воскликнул Учитель, подвластный Обетам:
«Отныне, для юноши — всё под запретом,
Он крепко теперь на меня рассердился,
Надолго теперь он со мной разлучился»!
Учитель пришёл на дорогу лесную.
Он крикнул, приблизившись к яме вплотную:
«Да будет успех твоему упованью!
Ответствуй мне, где ты, мой сын Упаманью»?
«Я здесь! Я укрылся травой и листами, —
Учитель, я здесь, оказался я в яме»!
Наставник спросил: «Как ты в яму свалился»?
«Свалился тогда, когда зренья лишился.
Прельстился я листьями арки-растенья,
Поел их и сразу лишился я зренья».
Наставник сказал: «Молви гимн Двуединым,
Дневной и вечерней Зари Властелинам,
Восславь Близнецов — и вернёшь себе зренье:
Даруют они и Богам исцеленье».
Незрячий воскликнул, восстав на дороге:
«Я славлю вас, Перворождённые Боги!
Томительно яркие, вы лучезарны,
Живое поёт вам напев благодарный.
Вы — Светлые Птицы, могучи в полёте,
Две ткани на дивном станке вы прядёте.
День белою тканью блестит Мирозданью,
А ночь опускается чёрною тканью.
Есть в стойбищах Ваших, обильных, прекрасных,
Двенадцать раз тридцать «коров» ярко-красных.
Все вместе приносят «телёнка» с восходом,
«Телёнок» такой именуется годом.
У вас — колесо, что вращается вечно,
Окружность того колеса безконечна,
Вращается быстро, не зная износа,
И в том колесе — все земные колёса.
Оно обладает покоем и сменой,
Двенадцатью спицами, осью безценной,
Даёт оно возраст и землям и водам,
И то колесо именуется годом.
Вы — Всадники Света, вы — первые ласки,
И вестники цвета, и пёстрые краски.
Пьют Амриту Боги – Безсмертья Напиток,
Я знаю, Вы — Амриты этой избыток.
Младенцы к груди материнской припали,
Вы — то Молоко, что возникло Вначале.
Ашвины, для Вас облака — изголовье,
Лишь вы, Близнецы, мне вернёте здоровье.
Лишь вас почитая, мы будем здоровы.
Недаром расцвечены вами коровы.
И я, обездоленный, жалкий и нищий,
Прошу вас: Небесной подайте мне пищи»!
Воспеты незрячим, отведавшим арки,
Явились два Бога, томительно ярки.
«Лепёшки поешь, — предложили с Любовью, —
Мы рады, слепой, твоему славословью».
«Нельзя мне поесть, так как буду наказан:
Наставнику пищу отдать я обязан».
Владыки Восхода, Владыки Заката
Сказали: «Наставник твой тоже когда-то
Вознес нам хваленья, Источникам Света,
Лепёшку от нас получил он за это,
Он съел её сам, чтобы сделаться чище,
Он тоже не отдал Наставнику пищи.
Весьма мы довольны тобой, Упаманью,
Да будет награда смиренью, страданью.
И ты поступи, как Наставник твой прежде,
Свой путь продолжая к Добру и Надежде»!
Поел он лепёшки — и зренье обрёл он.
Явился к Наставнику, радости полон.
Наставник сказал: «Я доволен тобою.
Ты будешь обласкан счастливой Судьбою».
Так был он испытан большим испытаньем,
Но радость пришла к нему вслед за страданьем.
Учился у Старца и юноша третий,
Чьи силы тогда находились в расцвете.
«О Веда, — Наставник сказал, — поработай
Ты в доме моём, послужи мне с охотой,
Придут к тебе Благо, и Свет, и Победа».
«Согласен», ответил Учителю Веда.
Так Веда занялся работой домашней,
А также и садом, и лугом, и пашней.
Сушил его зной, и терзал его холод,
Изведал он жажду, познал он и голод,
Но, вечно приветливый, кроткий, весёлый,
Влачил он без ропота жребий тяжёлый,
Тащил он, как вол, непомерное бремя.
Провел у Наставника долгое время.
Сказал ему Жрец: «Я доволен тобою.
Пошёл ты прямой, справедливой тропою.
Нужна и в труде терпеливом отвага.
Теперь ты достиг совершенного блага».
Простился Наставник с послушливым Ведой:
«О, Веда – ступай, людям Конъ проповедуй».
Он стал проповедовать, Знанью причастный.
Услышал о нём Джанамеджая властный.
Сказал ему: «Стань моим другом всегдашним,
Жрецом и Наставником стань мне домашним.
Грехов моих действие ты уничтожишь,
Советом утешишь, молитвой поможешь».
И юноши стали учиться у Веды,
К нему собираясь для мудрой беседы,
Но, помня житья подневольного тягость,
Он к ним проявлял снисхожденье и благость,
Они познавали отраду Ученья,
Не зная в учительском доме лишенья,
Не зная трудов ни зимою, ни летом…
Главу «Махабхараты» кончим на этом.
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ…
[1] Царама – на Санскрите Сарама – имя «Матери собак», мамка Сканды. С точки зрения Древлесловенской Речи: Цара – Царица (Царственная, Верховная, Главная), Ма – мать. Совместив образы воедино, получим: «Царственная Мать или Верховная, Главная Мать». Прим. ред.
[2] Аруни: А – Асъ (Азъ – Богочеловек), Р – Реци (Речь), У – Устой, (Традиция), Н – Ны (Наш), И – Истина. Объединённый образ: «Наш Богочеловек, рекущий об Истине, Устоях и Традиции». Прим. ред.
[3] Упаманью: У – Устой, (Традиция), П – Покой, А – Асъ (Азъ – Богочеловек), М – Мысль, Н – Ны (Наш), Ь – связь Небесного и земного, Ю = ИУ = И – Истина, У – Устой, (Традиция), Совмещённый образ: «Наш Богочеловек, мыслящий о Небесной Истины и Покоя с земными Устоями и Традицией». Прим. ред.
Статьи, подтверждающие и дополняющие эти сведения.
Всеславъ | 28.12.2014 | 52,648
Всеславъ | 28.12.2014 | 17,568
